Информация

Андрей Бекарев о биотехнопарке в Кольцово

Первый и пока единственный резидент биотехнопарка в наукограде Кольцово — компания «СФМ-фарм» менее чем за год построила на его территории два здания — лабораторный корпус и ускорительный центр. Вскоре часть производственного цикла тромболитического препарата «Тромбовазим» развернётся именно здесь.

Посмотреть на завершение строительства и установку в одном из корпусов импульсного линейного ускорителя электронов производства Института ядерной физики СО РАН корреспонденты «Ведомостей» приехали вместе с другими новосибирскими журналистами. Встречающую сторону представляли министр экономического развития Новосибирской области Алексей Струков, мэр Кольцово Николай Красников и председатель совета директоров управляющей компании «Научно-технологический парк в сфере биотехнологий» и совладелец «СФМ-Фарм» Андрей Бекарев.

Как напомнил министр Струков, ещё год назад на месте двух корпусов была пустая поляна. Начало «великой стройке» положила долгосрочная целевая программа «Создание научно-технологического парка в сфере биотехнологий в наукограде Кольцово на 2011—2015 годы», принятая в августе 2011 го­да. Затем для создания объектов инженерной инфраструктуры была учреждена управляющая компания, которую и возглавил Андрей Бекарев. За минувший год управляющая компания успела построить кабельную трассу, элементы системы канализации, дренирующую насыпь, водопропускные трубы и подвести электрические сети к площадке № 1. На эти цели из бюджета области было направлено около 200 млн рублей.

Именно на площадке № 1 площадью 14 гек­таров расположились новенькие сине-серые корпуса «СФМ-Фарм». Вторая площадка, на которую ждут резидентов, размером побольше — около 140 га, она расположена ближе к ГНЦ «Вектор». Алексей Струков не стал разглашать имён потенциальных резидентов, но сообщил, что переговоры ведутся с тремя компаниями. На вопрос корреспондента «Ведомостей» о том, чем привлекательны условия размещения в биотехнопарке для резидентов, министр ответил так:

— Первый резидент — компания «СФМ-Фарм» — показал, что здесь можно строить и работать. На то, чтобы собрать все необходимые документы для начала строительства, уходит до полутора лет, а в биотехнопарке — до трёх месяцев. Но становиться резидентом выгодно не только поэтому, а ещё и потому, что профессионалы фармацевтической отрасли, работая рядом, будут дополнять друг друга с точки зрения производственного процесса и научно-исследовательских разработок.

— Вы видите два объекта первой очереди — трёхэтажный лабораторный корпус, в который скоро поступят «чистые комнаты» и оборудование, и ускорительный центр, в котором уже созданы два бункера для ускорителей, — начал экскурсию Андрей Бекарев. — Один из ускорителей — медицинский, он задействован в процессе создания «Тромбовазима», второй более широкого профиля и сможет оказывать услуги сторонним организациям. Внешне здания просты, а вот «начинка» очень даже сложная. Каждый бункер — это почти 1 400 кубометров специального бетона. Надеемся, в начале июня ускорители уже будут работать на бизнес. Наш завод на Софийской, 20, конечно, останется. Он предназначен для производства инъекционной формы «Тромбовазима», выпуск которого начнётся в мае. К сожалению, 10 лет прошло с начала проекта — тромбовазим был разработан ещё в 2002 году — до выхода на нужные масштабы. В процессе производства нашего препарата есть важнейший технологический цикл — работа с ускорителем, мы его проводили на нашем ускорителе, расположенном в ИЯФе. Проблема с ускорителями в том, что просто так поставить его в любом месте невозможно. На Софийской сделать этого не получилось. Поэтому мы ставим их здесь. Ускорители будут задействованы в производстве таблетированной формы «Тромбовазима», а также наших новых препаратов.

Андрей Бекарев показал, как идёт монтаж первого ускорителя, объяснив, что стены бункера толщиной 2,5 метра обеспечивают полную радиационную безопасность. Также ускоритель абсолютно безвреден для окружающей среды: он выбрасывает в атмосферу чистый кислород. Весь процесс автоматизирован.

— Ускорители электронов ИЯФ используются сегодня во всём мире, — рассказал Бекарев. — Только в России их пока мало используют, а ведь они позволяют проводить стерилизацию самого разного типа сырья, в том числе продуктов питания, трав, чаёв. После обработки прямым пучком электронов в них не заводятся ни грибки, ни бактерии, ни паразиты. С помощью ускорителей можно стерилизовать шприцы, медицинские халаты и многое другое. Кстати, в своё время ИЯФ производил ускорители, но услуг на сторону не оказывал. Когда мы начали с институтом сотрудничать, то доход от этих услуг с 20 тысяч рублей в год вырос до 16 млн рублей в год. Теперь большая часть этих клиентов будет обслуживаться здесь. Сейчас мы обсуждаем кое-какие проекты с «Вектором», который очень заинтересован в использовании ускорителя. Новые технологии позволяют формировать и новые продукты. Так наша технология радиационного синтеза позволила избежать многостадийного химического синтеза. Мы более просто делаем то, что на Западе делают очень сложно. Технология упростила многие вещи, главное — у нас нет необходимости в очистке конечного лекарственного препарата, а ведь очистка зачастую составляет до 99 процентов итоговой цены. Вскоре будет смонтирован и второй ускоритель, который мы называем медицинским. Его бункер в ещё более чистом виде выполнен. В сутки наши ускорители смогут обрабатывать до 100 тонн продукции.

Первые два здания биотехнопарка в Кольцово

Один ускоритель, по словам Андрея Бекарева, стоит около 1,5 млн евро. Кредитования не было, финансирование строительства велось на собственные средства Бекарева и Артамонова. На строительство первых двух корпусов потрачено около 350 млн рублей. Общий планируемый объём вложений — 2 млрд рублей в ближайшие два года. На эти деньги к построенным корпусам владельцы «СФМ-Фарм» хотят добавить и собственно фармацевтическое производство. При этом линейку производимых лекарственных препаратов планируется довести до пяти.

— Например, в разработках нашей компании есть чрезвычайно перспективный препарат регенерационной медицины G5, — поделился Андрей Александрович. — Как раз сейчас мы ждём разрешения начать его клинические испытания для лечения токсического цирроза печени. Теоретически препарат может лечить многое, поскольку провоцирует серьёзный выброс собственных стволовых клеток. Мы получили хорошие доклинические данные по целому ряду заболеваний. Научная разработка препарата велась Томским НИИ фармакологии. Наша компания идёт первой и собирает на себя все шишки, чтобы остальным было проще. Сегодня мы видим встречное желание со стороны власти, но зачастую многие бюрократические и технологические механизмы настолько топорные, что очень ограничивают развитие. Например, вызывают оторопь правила наших энергетиков. Когда я в Германии выяснял, сколько стоит подключение нового производства к электросетям, меня не понимали. Отвечали, что никакой оплаты нет, мы вам всё подключим, вы ведь потом будете покупать у нас электроэнергию. Эта проблема тормозит многие проекты по России в целом. Несколько лет назад мы серьёзно изучали варианты, где лучше и проще открыть производство «Тромбовазима», потому что нам надоело биться головой об стену. Когда мой товарищ Андрей Артамонов ездил в Китай, то его у трапа самолёта встречала делегация во главе с мэром города, его привезли на идеально подготовленную площадку и показали: вот электричество, вот канализация, приходите, работайте — пять лет никаких налогов. Мы сейчас пытаемся, хотя и не в полной мере, сделать нечто подобное в биотехнопарке в Кольцово. Мы патриоты, и хотим сделать это здесь. Российский рынок препаратов для лечения сердечно-сосудистых заболеваний, аналогичных нашему «Тромбовазиму», составляет от 300 до 600 млн долларов в год, но все эти деньги уходят за границу, потому что сама страна их не производит. Мы хотим, чтобы деньги в виде зарплаты и налогов оставались в России.

По мнению Бекарева, ситуация всё-таки начала меняться: власть задумалась о том, что людям нужны не только декларации о намерениях, но и действия. Может быть, именно поэтому уникальный, рассасывающий тромбы препарат «Тромбовазим» будет выпускаться не в Китае или Германии, а под Новосибирском. Большую роль в том, что биотехнопарк начал приобретать реальные очертания, сыграл губернатор Василий Юрченко. «Он человек действия, — отзывается о губернаторе Бекарев. — И мне было важно, что его словам можно доверять. Мы побежали впереди паровоза только потому, что уверены: он выполняет свои обещания».

Завершилась экскурсия разговором с мэром Кольцово Николаем Красниковым. Он подчеркнул, что резиденты биотехнопарка хотят заниматься инновациями, проживая в нормальных условиях, и потому в Кольцово будет гармонично развиваться социальная сфера:

— Кольцово создавался как городок-спутник научного центра «Вектор», но мы осознали, что в новых условиях наш потенциал может быть более адекватно развёрнут. «Вектор» изначально насторожённо относился к идее биотехнопарка, но потом разобрался в её перспективности, так как это приведёт и к модернизации самого «Вектора», и усилит всю территорию, и позволит реализовать новые проекты. Мы предоставляем будущим резидентам земельные участки для строительства, обеспечиваем их энергией. Улучшаются транспортные коммуникации, в частности, отремонтирована дорога из Академгородка в Кольцово, которую называют «Дорогой науки». 500 миллионов рублей заложено в областном бюджете на строительство путепровода под железной дорогой — сейчас завершается процесс согласования, предваряющий строительные работы. Завершить строительство планируется до 2015 года. В социальную сферу начал активно вкладываться частный бизнес. Подтверждены планы по строительству в Кольцово общественно-делового центра и спортивного комплекса, включающего хоккейный стадион и бассейн. Всё это даст развитие и биотехнопарку, и Кольцово в целом. n

Комментарий

Алексей СТРУКОВ:

— На прошлой неделе Новосибирская область подала в Минэкономразвития РФ сразу пять заявок на финансовую поддержку из федерального бюджета пяти создаваемых в области кластеров. Среди них — на поддержку биофармацевтического кластера. В разработке программы этого кластера активное участие принял бизнес — 25 юридических лиц с 20 инвестиционными проектами. Все они будут базироваться, в том числе и на этой площадке. Общий объём инвестиций в развитие кластера до 2016 года включительно составит 10,3 млрд долларов. Если мы выиграем конкурс Минэкономразвития, то эти средства распределятся так: 1,8 млрд рублей выделит бюджет Новосибирской области, 3,5 млрд рублей — частный сектор, а 5 млрд — федеральный бюджет. До 1 июня должны быть оглашены результаты.
Однако кластеры будут развиваться в любом случае — вне зависимости от предоставления федеральной поддержки. Биотехнопарк войдёт в формируемый биотехнологический кластер, состоящий из ГНЦ вирусологии и биотехнологии «Вектор», его дочерних компаний, действующего бизнес-инкубатора, центра коллективного пользования для мелкосерийного производства и других структур.

Автор Елена Квасникова

Источник Ведомости

Андрей Бекарев: «Мы строим генно-инженерную лабораторию»

09.12.2011 Новосибирский миллиардер рассказал, как тратит миллионы долларов на устранение главной причины смертности в городе

Бывший совладелец ОАО «УРСА Банк» Андрей Бекарев сегодня активно занимается фармбизнесом. Он возглавляет совет директоров биотехнопарка — проекта, который к 2015 году должен собрать на окраине Кольцово около полусотни фармацевтических компаний. Первым резидентом будущего технопарка стала «дочка» принадлежащей Бекареву ООО «Саентифик Фьючер Менеджмент» (СФМ) — «СФМ-Фарм». Ее завод на Софийской, 20 производит эксклюзивный новосибирский тромболитик — «Тромбовазим», препарат для терапии острого инфаркта миокарда, инсультов и венозной патологии. За лето и осень на пустыре в Кольцово компания возвела два корпуса. Корреспондент НГС.БИЗНЕС выяснила у Андрея Бекарева, как он будет расширять производство и какое будущее у кольцовского биотехнопарка.

Справка: Бекарев Андрей Александрович родился в Читинской области, в 1993 году окончил НГУ по специальности «экономическая кибернетика». В 2002–2005 гг. возглавлял «Сибакадембанк». Является акционером банка «Восточный», владельцем ИК «Ростехнологии». Возглавляет совет директоров компаний «Биотехнопарк» и «Саентифик Фьючер Менеджмент». По данным рейтинга богатейших людей страны журнала «Финанс», в 2008 году состояние Андрея Бекарева оценивалось в 5,4 млрд руб.

Что сейчас выпускает ваш завод на Софийской, 20?

Мы делаем «Тромбовазим» в таблетках, мощность производства — до 70 тыс. упаковок в год, и пока мы физически не можем делать больше. Земля и здания завода находятся в федеральной собственности, ими распоряжается СО РАН, и любое действие нужно мучительно согласовывать. Нужно сразу оговориться, что изначально проект предусматривал выпуск внутривенной формы «Тромбовазима». Таблетки стали «побочной» формой нашего препарата, мы начали их выпускать, потому что их было проще зарегистрировать. Все это время, почти 10 лет, мы проводили необходимые исследования и получали разрешение на выпуск внутривенной формы. Поставили точку буквально на днях. Теперь нас ничто не сдерживает, можно запускать производство. Объем выпуска рассчитан на 150 тыс. инфарктов, а это более половины российской потребности.

А таблетки вы сейчас поставляете в российские сети?

Скажем так, в Новосибирске их купить можно. При нынешнем объеме производства мы можем поставить в каждую из 40 тысяч российских аптек по полторы упаковки лекарства. Это грустно и лишено смысла. Когда мы запустим новый завод, сможем производить в 20 раз больше. К тому же таблетированный «Тромбовазим» пока можно купить только по рецепту, но мы работаем над тем, чтобы вывести его из состава рецептурных.

А внутривенная форма тоже будет продаваться в аптеках?

Нет, инъекционного препарата не будет в открытой продаже. Такие препараты закупает государство, и они применяются врачами скорой помощи или реанимации при экстренных ситуациях у больных с инфарктами.

То есть «Тромбовазим» заменит то, что сейчас применяется врачами?

Мы на это рассчитываем. Наш препарат не менее эффективный и в разы безопаснее того, что сейчас закупают власти. Например, «Актилизе» или «Метализе». Их стоимость колеблется от 50 тыс. до 70 тыс. руб. за курс. При этом из-за риска побочных эффектов во многих странах Евросоюза такие препараты не применяются. Образно говоря, они полностью блокируют систему тромбообразования в организме. У человека старше 60 лет этот препарат, конечно, рассосет тромб, но не факт, что сам человек выживет. «Тромбовазим» обладает прямым тромболитическим действием, он буквально «съедает» тромб, но не влияет на другие процессы в организме.

Ваш препарат будет дешевле?

Да. Максимальная курсовая цена внутривенного «Тромбовазима» не превысит 20 тыс. руб. А увеличение объемов производства таблетированной формы позволит нам снизить цену с 3000 до 500 руб. за упаковку.

Что будет в тех корпусах, которые уже построены в биотехнопарке?

В первом здании, контур которого уже закрыт, будут две лаборатории — генно-инженерная и пептидная, общая площадь 1100 кв. м. Не принципиально, как здание выглядит снаружи и из чего оно сделано: внутри формируется еще одно здание — чистые комнаты, со своим микроклиматом. Следующий корпус — он еще строится, будет включать в себя два бетонных бункера с ускорителями, построенными для нас Институтом ядерной физики СО РАН. Один из них — медицинский, мы задействуем его для производства «Тромбовазима», другой — резервный, его мы оставим для сторонних услуг: стерилизации медицинского оборудования и некоторых продуктов питания, модификации полимеров. К этому корпусу будет примыкать само фармпроизводство, но это будет уже вторая очередь строительства.

Когда в Кольцово начнется производство «Тромбовазима»?

Думаю, ближайшие 1,5–2 года уйдут только на строительство производственных объектов. Я надеюсь, что уже через 1–1,5 года часть производства мы перенесем в биотехнопарк. Но первые два корпуса начнут функционировать к концу первого квартала следующего года.

Безопасно ли ваше производство?

Несмотря на «страшные» термины — ускорители, радиационный синтез, — в нем не задействованы радиоактивные материалы и с точки зрения экологии здесь нет никаких рисков. Мы используем электронно-лучевой ускоритель — это железная бочка высотой в два этажа, но, по сути, то же устройство, которое использовалось в старых телевизорах. Конечно, когда оно работает, туда лучше не лезть, но это как с любым механизмом, будь то механический пресс или раскаленная печка.

Каков предполагаемый размер инвестиций и сколько уже вложено в проект?

Общий объем затрат — 2,2 млрд руб., а строительство первых двух корпусов обойдется нам около 300 млн руб.

Будет ли завод выпускать еще какие-то препараты?

У нас в запасе есть около 15 препаратов, но это не значит, что все они появятся. Такова специфика фармбизнеса — процедуру регистрации сложно спрогнозировать. Я бы назвал такую цифру — 5–7 наименований мы сможем выпускать после возведения фармацевтического блока.

Можете привести пример?

Например, препарат G5 для лечения цирроза печени. Он нас сильно удивил во время доклинических исследований. Лабораторные мыши, которым его давали, не имели признаков старения. Мы об этом стараемся пока не говорить — слишком уж вызывающие результаты. Сейчас нужно получить разрешения на клинические исследования, и мы намерены организовать его производство.

Давайте поговорим о биотехнопарке — кто станет его инвесторами?

Пока задача номер один — привлечь сюда хотя бы одного крупного инвестора, у которого проект минимум на 50 млн евро. За меньшие деньги, к сожалению, сделать что-то серьезное в фармбизнесе практически нереально. В первую очередь это иностранцы, которым выгодно перенести в Россию часть производства, чтобы пользоваться преференциями при заключении госконтрактов.

А чем вы будете таких инвесторов привлекать?

Почему-то все считают, что для фармбизнеса у нас «медом намазано» — из-за того, что рядом НГМУ и «Вектор». Но это в принципе не дает никаких аргументов инвесторам. Единственным критерием для компаний подобного плана могут стать условия, которые им здесь предлагают: затраты на землю, подключение к коммуникациям, отношение местных властей. Площадка должна быть полностью подготовлена и нужно, чтобы инвестор мог прийти сюда бесплатно. К тому же я хочу оградить их от общения с чиновниками — многие инвесторы этого боятся.

Есть временные ограничения по поиску инвесторов?

Никто из этих ребят не верит в обещания счастья в будущем. Их нужно приводить на готовую площадку и показывать, где уже завтра можно рыть котлован. Наш проект, конечно, станет хорошим примером для других. Но саму площадку биотехнопарка мы сможем подготовить только в конце 2012 года.

Уже ведутся переговоры?

Да, ведутся. Но называть имена я пока не хочу. По большому счету, все равно, кто это будет. Главное, чтобы компания соответствовала критериям — могла обеспечить проект инвестициями, создать рабочие места и соответствовала заявленному профилю.

Дарья Староверова

Подробнее: http://business.ngs.ru/article/248215/ – НГС.БИЗНЕС – Андрей Бекарев: «Мы строим генно-инженерную лабораторию»

Бекарев поменял банковские бумажки на инструкции к медикаментам

28.05.2012 13:00 | Бизнес Источник: Dkvartal.ru

Из банковского бизнеса со строгим планированием бизнесмен ушел в инновационную сферу. И сразу же просчитался: регистрация ампульного тромбовазима обошлась дороже и длилась дольше запланированного.

Офис новосибирского бизнесмена Андрея Бекарева напоминает банк, в котором временно разместилось агентство праздников — классическая мебель, лепнина на потолке, на полу — мрамор. При этом в переговорной — ярко-зеленые стены и потолок из необработанного бетона, а в массивные деревянные панели вмонтированы светодиодные ленты. «Наверное, у каждого человека в характере есть что-то, что толкает его в неизведанное. В летней физмат школе я даже получил приз за тягу к экспериментам, как раз по химии», — вспоминает Андрей Бекарев.

Заработать первый миллион

Десять лет назад, когда Сибакадембанк раскрыл состав акционеров, в Новосибирске появилось сразу три долларовых миллионера: 84,4% от 200‑миллионного уставного капитала принадлежали председателю совета директоров Игорю Киму, генеральному директору Андрею Бекареву (около 25%) и его первому заму Александру Таранову.
Тот год у банкиров выдался непростым: в 2002 г. Сибакадембанк потерял крупного клиента — Западно-Сибирскую железную дорогу, приносившую существенную часть доходов. «У нас было непростое положение, валюта баланса упала на 20%, и многие пророчили, что банк не выживет. Чтобы в этой ситуации не только остаться на плаву, но и заявить претензии на лидерство, мы решились на эксперимент и переключились на работу с физлицами», — вспоминает Андрей Бекарев. Сложность была в оценке рисков невозвратов. Сибакадембанк использовал схему, по которой работали страховщики, — статистически просчитывался уровень невозвратов, и через страховую компанию «Гарантия» страховались риски и закладывались резервы. Идея сработала: Сибакадембанк собрал сливки с рынка и за год умудрился удвоить собственный капитал.

Финансовый сектор всегда был для Кима, Бекарева и Таранова полем для экспериментов: они присоединяли к Сибакадембанку более мелкие финансовые организации вроде «Русского народного банка», Межторгбанка, Желдорбанка (всего 12 небольших банков), разрабатывали схемы страхования вкладов и систем передачи информации. «Особого риска не было: все было хоть и сложно с технической точки зрения, но четко спрогнозировано и вполне понятно», — говорит Андрей Бекарев.

Из банка в инновации

В 2002 г. академик СО РАН Геннадий Кулипанов решил претворить в жизнь научные разработки в области медицины. Андрей Артамонов, в то время один из совладельцев «Инмарко» (созданная в Новосибирске компания, которая к тому времени стала крупнейшим в России производителем мороженого. — Прим. ред.), заинтересовался лекарством от инфарктов — препаратом «Тромбовазим» — и искал партнера, чтобы наладить его выпуск. С этой идеей он пришел к Бекареву, и тот легко согласился. «Когда люди говорят, что им нужна неделя на размышления, — они лукавят. Время нужно только на то, чтобы собрать дополнительную информацию. У меня уже было достаточно информации о людях и понимании рынка, поэтому я согласился очень быстро», — вспоминает он.

Банковский подход с четким планированием и гарантированными сроками окупаемости пришлось забыть: решение пришлось принимать, основываясь на эмоциях и интуиции. «Статистика говорит, что проекты, которые были выбраны путем эмоциональных решений, имеют тот же процент успеха, как и те, что прошли строгую оценку экспертного сообщества. Для меня важно в первую очередь видеть команду, понимать идею, не вдаваясь в нюансы. Мотивация людей зачастую оказывается важнее всего остального», — рассказывает бывший банкир.

Андрей Бекарев рассчитывал, что при правильном развитии этот проект «далеко переплюнет любой банк». При этом его не пугали неясные сроки окупаемости и огромные суммы вложений — сотни миллионов рублей ушли лишь на регистрацию препаратов: партнеры планировали производить не только тромбовазим в инъекциях и таблетках, но и инсулиновые капсулы для больных диабетом. Знакомые с особенностями фармрынка эксперты скептически пророчили СФМ не более 1% рынка тромболитиков.

За несколько лет работы планы поменялись: от производства инсулина пришлось отказаться, а регистрация тромбовазима в ампулах завершилась только сейчас. «Если говорить откровенно, цифры, которые мы планировали потратить на первом этапе, уже давно позади. У меня есть свои расчеты, сколько мы с моим партнером готовы потратить, и тромбовазим — это то, что можно себе позволить», — отмечает Андрей Бекарев.

Несмотря на сложности с регистрацией, бизнесмен верит в перспективу препарата. «Тромбовазим уникален — по сравнению с конкурентами у него очень мало побочных эффектов, и наш завод может покрыть три четверти российского рынка — это сто пятьдесят тысяч единиц инъекционного препарата в год. В этом году мы планируем участвовать в тендерах по госзакупкам. Думаю, мы сможем забрать этот рынок», — надеется Андрей Бекарев. Сейчас он рассказывает о принципах работы препаратов, о профилактике инсультов и лечении острой легочной недостаточности как профессиональный фармаколог — сказываются годы работы с медучреждениями.

«Чем больше я погружаюсь в фармакологию, тем грустнее становится. На стадии клинических испытаний тромбовазима мы работали с клиникой, один из руководителей которой проявлял активный интерес к исследованиям. Но он захотел поучаствовать в бизнесе, а когда получил отказ, клиника прекратила проводить исследования. Когда мы пытались взаимодействовать с одной из госкорпораций, нас заставили подписать эксклюзивный договор о якобы совместной разработке пероральной формы определенного гормона, и это было чистое вымогательство. Раньше у меня была вера в клятву Гиппократа, но потом я увидел в медицине бизнесы, связанные с откровенным надувательством, и препараты, которые ничего не лечат», — рассказывает Андрей Бекарев.

Городские амбиции

Андрей Бекарев проповедует подход «резерваций профессионалов» — так, в 2011 г. он договорился с региональными властями о создании фармакологического кластера, который будет притягивать компании биофармацевтической направленности. Он надеялся собрать на одной площадке более 20 фирм, но пока главным резидентом является СФМ, которая строит там собственные производственные мощности для таблетированного тромбовазима.

Сейчас у бизнесмена новая идея: «ИТ-город». Он планирует организовать в пригороде Новосибирска площадку, где будут жить и работать около 20 тыс. специалистов ИТ-компаний с мировым именем. Сейчас идет процесс подготовки — от поиска территории до схемы финансирования. На создание инфраструктуры фармкластера областной бюджет выделил 200 млн руб., а проект ИТ-города уже одобрен федеральным Агентством стратегических инициатив и губернатором Новосибирской области Василием Юрченко. Доверие властей бизнесмен объясняет просто: «Государство всегда в доле в любом бизнесе через налоги. Его задача-— дать условия, чтобы создавались новые предприятия с высокооплачиваемыми рабочими местами и прозрачной налоговой базой»,-— говорит он.

Венчурная ярмарка Андрея Бекарева

В iPadе Андрея Бекарева хранятся данные анализов, которые демонстрируют антисептические свойства металлов и ролики сюжетов Euronews о развитии инфекционных заболеваний в Европе. Дело в том, что он задумал новый проект по замене традиционных антисептиков: «Началось все с того, что мы решили создать линию косметических кремов. На моих глазах традиционный антисептик, который применяется в косметологии, в концентрированном виде растворил пластиковый стакан — там используются просто зверские вещества! Мы потратили время на поиск более безопасных антисептиков — перебрали разные компоненты, шерстили литературу». В результате экспериментов рецепт был найден: Бекарев уверяет, что небольшое изделие в виде жетона из сплава меди и серебра с небольшим вкраплением золота способно убить все болезнетворные бактерии в стакане воды.

Бизнес-интересы Андрея Бекарева не ограничиваются банковским делом и фармацевтикой. Так, в прошлом году в Бердске был открыт завод «Лампайрис». Этот проект Бекарев реализовал совместно с Львом Бухгеймом (в прошлом руководителем интернет-провайдера «РИСС‑Телеком»). Сейчас продукции завода приходится конкурировать с дешевыми китайскими лампами и светильниками компании «Оптоган», которую активно поддерживает «Роснано». Андрей Бекарев уверен, что по качеству «Лампайрис» оставляет конкурентов позади: за последние два месяца яркость светильников удалось увеличить на 22% без повышения цены, а на заводе в Бердске круглосуточно горит лампа, зажженная в день запуска.

Кроме того, Андрей Бекарев является соинвестором компании «Центр новых технологий», которая занимается разработкой систем позиционирования и поиска людей. Второй учредитель компании — его друг по физмат-школе НГУ Станислав Беловолов. «У нас есть технология связи, которая позволяет передавать информацию на очень большое расстояние. Это важно, например, в горах, где реальная дальность передачи сигнала редко превышает 3 км. Мы можем в очень компактное устройство уместить систему передачи сигнала с GPS, ГЛОНАСС-позиционированием и высоким радиусом дальности при небольших энергозатратах. Это может применяться как в военной сфере, так и в гражданской», — отмечает Бекарев.

Это не единственный его проект для военных. СФМ разрабатывает питание для спецподразделений — СПМ-17 («спецпитание молекулярное»). Брикеты размером с 5-6 кусков сахара-рафинада обеспечивают суточную дозу энергии. «Этот продукт был рассчитан на использование в горных условиях, в нем содержатся жиры и особый биомодуль. В экспериментах это питание использовали альпинисты, и при горных восхождениях период адаптации, горная болезнь отсутствовали. Мы дали брикеты инструктору, который водит группы на Килиманджаро: по его словам, впервые в его практике дошли все участники — обычно 70-80% не доходят из-за плохой адаптации и проблем со здоровьем», — доволен Бекарев.

Правда, пока СМП-17 делается штучно. Для серийного производства спецпитания нужны особые санитарные условия — только тогда брикеты смогут храниться в течение двух лет. СФМ пробовал производить питание на шоколадной фабрике «Елисеевская» в Бердске, пришлось применять технологию полевых операционных. Производственную территорию огораживали деревянными конструкциями, на которые вешали марли, пропитанные антисептическими растворами.

Инвестор со стажем

Андрей Бекарев долгое время занимался дзюдо и признается, что философия боевого искусства помогает в бизнесе: «Основатель школы дзюдо Дзигоро Кано говорил, что придумал это боевое искусство, когда наблюдал за тем, как падает снег в саду. Мощные дубовые ветки ломались под тяжестью снега, а тонкие ивы наклонялись все ниже и ниже к земле, а потом стряхивали снег и снова выпрямлялись. Иногда нужно поддаться, чтобы победить. Не всегда грубая сила решает все вопросы, в бизнесе нужна холодная трезвая голова — этот урок я давно усвоил».

Деньги для него не главное, уверяет Андрей Бекарев. Он мечтает создать фармакологическую структуру мирового масштаба. «Спасти весь мир не удастся, но мы можем сделать препараты, которые будут лечить людей даже через сотни лет после нас, а значит, и доходы от этой компании будут всегда. А там можно хоть ракеты для полета к другим мирам строить», — комментирует он.

Впрочем, глобальные проекты с нестабильным результатом не заставили его полностью отказаться от предсказуемо доходного банковского бизнеса. Андрей Бекарев по-прежнему является владельцем крупного пакета акций «Восточный экспресс». Правда, в оперативное управление не вмешивается. «Там очень хорошая, грамотная команда во главе с Сергеем Власовым. Мы с партнерами Александром Тарановым и Игорем Кимом выступаем, скорее, портфельными инвесторами. Я уже давно не занимаюсь банками, многие вещи упускаю, у меня есть глобальное видение, но некоторые современные банковские инструменты я уже не столь хорошо знаю и понимаю. Банковские бумажки и облигации я променял на инструкции к медикаментам. Теперь в частном разговоре меня скорее примут за врача, чем банкира», — смеется он.

Биография:

Андрей Бекарев, председатель совета директоров «Саентифик Фьючер Менеджмент».

Родился в 1970 г. в Читинской области.
Образование: в 1993 г. окончил НГУ по специальности «Экономическая кибернетика», кандидат экономических наук.
Карьера: 1998-2002 гг. — первый заместитель генерального директора Сибакадембанка; 2002-2005 гг. — генеральный директор, председатель совета директоров Сибакадембанка; с 2003 г. — совладелец, председатель совета директоров «Саентифик Фьючер Менеджмент»;
с 2006 г. — член совета директоров «Восточный экспресс банк».
Семья: женат, воспитывает сына.

Юлия Пастухова

Читать полностью на: http://nsk.dkvartal.ru/news/bekarev-pomenyal-bankovskie-bumazhki-na-instrukcii-k-medikamentam-236571239#ixzz2Bhd0jLFU

Он променял банковский бизнес на разработку лекарств, которая уже девять лет не приносит ни копейки. Андрей Бекарев, основатель компании SFM (Саентифик Фьючер Менеджмент), один из самых богатых и влиятельных жителей Новосибирска, не считает этот шаг ошибочным. Основной его препарат — тромбовазим — рассасывает тромбы, незаменим при инсультах, инфарктах и после 50 лет.

Андрей Бекарев родился в Краснокаменске Читинской области, окончил НГУ по специальности «Экономическая кибернетика» в 1993 году

В марте 2012 года на заводе в левобережье Новосибирска стартует промышленное производство внутривенной формы тромбовазима, а в наукограде Кольцово строится большой комплекс с электронным ускорителем. Вообще разработки SFM очень похожи на то, что всегда придумывают фантасты в фильмах о трёхтысячных годах, где люди побороли коррупцию, улыбаются друг другу, а мыши живут почти вечно. Андрей Бекарев рассказал корреспондентам Сиб.фм о том, почему поменял банк на лабораторию, когда лекарства будущего появятся в аптеках и почему свершению этого мешают министры и академики.

Ваши проекты, действительно, поражают, о них довольно часто пишут журналисты, как правило, кто во что горазд. Давайте же внесём ясность, на какой стадии находится разработка тромбовазима?

Мы наконец-то получили все разрешительные документы на внутривенную форму тромбовазима. Нас уже ничего не сдерживает. Ни с точки зрения разрешительной документации, ни с точки зрения возможностей производства. Мы делаем последние «штрихи» — то, что было построено пять лет назад, пришлось немного модернизировать. Постоянно меняется законодательство, возникают новые правила и так далее. С марта наш завод в состоянии выпускать тромбовазим внутривенной формы для большей части России.

123Чтобы было понятно, поясню — России требуется примерно 250 тысяч курсов в год. Мы можем производить 150 тысяч курсов в год.

А таблетки?

Первоначально проект предусматривал выпуск только одной формы препарата — внутривенную. Она применяется в острых предынфарктных состояниях.

Планов производить таблетки у нас не было, но в ходе исследований выяснилось, что тромбовазим прекрасно всасывается в кровь при приёме внутрь и имеет эффект аналогичный внутривенной форме. Разрешение на таблетку было получено раньше — там процедура согласования проще, и показаний мы ввели немного. Последние разрешительные документы на производство внутривенной формы мы получили только в 2011 году.

1

Его уже можно купить в аптеках?

Специфика внутривенной модификации такова, что её бессмысленно применять где-то вне Скорой помощи или реанимации. Всё, что требуется Новосибирской области, мы можем произвести за март. Это где-то 3,5 тысячи курсов препарата в год, по одному на каждый случай инфаркта. Хотя с продажами могут быть проблемы. Закупаются такие препараты только по госзаказу…

Изначально тромбовазим планировали запустить в 2005 году

Государство заказывает ваш препарат?

Не всё так просто. На российском рынке всегда присутствовало ограниченное количество препаратов этой направленности. Поэтому в конкурсной документации фигурирует формулировка — «активатор плазминогена или аналоги». Тромбовазим — не активатор плазминогена, у него другой принцип действия. По эффекту он сопоставим с аналогами, но принцип действия иной, поэтому он не попадает под требования ни одного госконтракта.

Как попасть в госконтракт в такой ситуации?

Мы готовимся к тому, чтобы оспаривать итоги подобных тендеров, добиваться правильного составления конкурсной документации. В том числе — через суды и антимонопольную службу, если потребуется.

2

А таблетки продаются?

До настоящего момента — только по рецепту и небольшими партиями. Но сейчас мы получили разрешение вывести их из рецептурного списка. Согласно законодательству, мы представили для этого необходимые документы — данные о применении препарата более чем в 11 000 случаев и зарегистрированных побочных эффектах. Но, в любом случае, мы не в состоянии произвести таблетированной/капсулированной формы более 70 тысяч упаковок в год.

После введения объектов в Кольцово мы сможем производить более-менее значимые объёмы. В любом случае, о препарате должны узнать. А сейчас, к сожалению, ситуация такова, что большинство врачей не имеют о нём значимой информации. К тому же хорошо известна проблема по «стимулированию» врачей (и не только российских) крупными фармкомпаниями при использовании конкретных препаратов.

86Фармкомпании очень хорошо «стимулируют» врачей, которые выписывают нужный им препарат.

На Западе имели место громкие разбирательства по этому поводу. Короче говоря, мы будем лезть туда, где нас не очень-то и ждут.

Вы говорите о том, что врачи берут взятки?

Утверждать такое в корне не верно. Большинство соблюдают клятву Гиппократа, и их интерес не только в том, чтобы зарабатывать деньги, но и в том, чтобы лечить человека.

Времена, когда деньги передавали в конвертах, почти прошли. Сейчас практика более интересная и забавная. Производитель, например, «заказывает» очевидно ненужные исследования и платит за каждого «исследуемого» по 100 долларов. Выглядит всё очень прилично, даже налоги с этих денег платят, но, по сути, это тот же конверт — банальная взятка.

Вы сами будете так поступать при выводе продукта на рынок?

Наш препарат стоит гораздо дешевле, и мы технически не можем такого делать. Тем более, это не в наших правилах.

3

Как в таком случае планируете продвигать тромбовазим?

Будем проводить конференции, делать спецпубликации. Убеждать отдельных авторитетных в медицине врачей.

Во сколько обходится разработка нового препарата?

По оценкам европейских аналитиков, в среднем, от 800 миллионов до одного миллиарда «не рублей», но это на Западе. Если препарат не дженерик, конечно. Нами за всё время потрачена уже не одна сотня миллионов рублей.

Перспективы у таких препаратов есть? Не в теории, а в реальности?

Дженерик — непатентованный лекарственный препарат, являющийся воспроизведением оригинального препарата, на действующее вещество которого истёк срок патентной защиты

Подобного рода проекты — это не веселье и пустая трата денег. Проект тромбовазима амбициозен. В России рынок препаратов, применяемых при инфарктах, оценивается приблизительно в 300 миллионов долларов. Если мы добавим сюда профилактику и лечение, то цифра увеличивается многократно. Понятно, что бороться за рынок непросто.

Не так давно популярный журнал «Эсквайр» причислил тромбовазим к препаратам-пустышкам, основываясь на том, что не были должным образом проведены клинические испытания в соответствии с международными стандартами (GMP и др.). Как обстоят дела в реальности с сертификацией и клиническими испытаниями препарата по международным стандартам?

Такое мнение у журнала «Эсквайр» возникло из-за того, что на момент публикации о препарте писали много, а исследования только проводились, и окончательные результаты ещё не были получены. Сейчас все вопросы и сомнения, которые возникли у журналистов «Эсквайра», сняты.

Наше предприятие на Софийской, 20 соответствует всем стандартам GMP, кроме пункта «нахождение всех этапов производства в одном месте». В производстве используется электронный ускоритель, который расположен в Институте ядерной физики в Академгородке.

63Ускоритель физически сложно поместить в уже построенное здание.

Комплекс, который строится в Кольцово, будет соответствовать международным нормам GMP полностью.

Давайте поговорим о другом препарате: раньше много обсуждали ваши разработки инсулина в таблетках. Это так? Они существуют?

Этот препарат мы действительно получили, но это было в рамках отработки нашей технологии радиационного синтеза. Инсулин достаточно исследованный белок, имеет много моделей. И мы могли досконально разобраться в технологических аспектах производства. Нам удалось создать и проверить пероральную форму инсулина, чем мы подтвердили возможность использования нашей технологии по пришивке на полимерную основу многих разных белков. Но производить и выпускать пероральный инсулин мы не будем.

Почему?

Ещё на этапе исследований нам потребовался кристаллический инсулин, сырьё. Мы пробовали купить его у мировых компаний-производителей. На наш запрос обычно просили ответить, зачем он нам нужен, а потом заявляли: «Нам это не интересно». Я сначала удивлялся, почему так происходит. Мы же не просили бесплатно, а хотели купить нормальную партию, за живые деньги… Никто не продал.

102Потом я понял: монополистам неинтересно искать новые способы лечения того же сахарного диабета. Зачем?

Всё производство инсулина сосредоточено в руках трёх-четырёх компаний. Инсулин — это фактически легальный наркотик. Если человек попал в эту беду, он их навечно. Причём инсулин у этих компаний закупают государства. Бюджет Дании в очень большой степени зависит от производства инсулина.

4

Мне тогда эта тема стала интересна. Я начал её изучать. Оказалось, что все разработки по поиску альтернативных способов лечения сахарного диабета скупались несколькими компаниями-монополистами. После чего эти разработки таинственно исчезали. Результата от них — ноль. Мы не в состоянии самостоятельно производить таблетированный инсулин даже по той причине, что в России нет своего производства инсулина как такового. Есть небольшие компании, которые имеют мизерные объёмы. Остальные — просто упаковывают то, что купили за границей.

Принцип тромобовазима использовался в 80-е годы в мази «Имозимаза», которая была создана для нужд Советской Армии в Афганистане

Не можете производить инсулиновое сырьё сами?

Теоретически можем. Но мы опять нарвёмся на серьёзное противодействие, да, к тому же, это потребует серьёзные инвестиции. И как распространять? В России есть достаточно «гуру» эндокринологии, которые скажут, что всё это чушь и ничего лучше импортного быть не может. Медицина зачастую непонятна обывателю. Обыватель верит авторитетам. А стоит ли им верить?

В аптеках продаётся много препаратов не тех, которые лечат, а тех, которые продаются. Владельцы аптек говорят: «Мы знаем, что продаём „хрень“, но у неё есть реклама по телевизору, и её покупают». Пока не будут изменены законы, всё это очень сложно преодолеть.

Не планируете эти законы изменить, например, став политиком?

Мне нельзя в политику. Я сторонник радикальных мер, как в том анекдоте: половину расстрелять и Кремль — в синий цвет. А если серьёзно, то хочется заниматься своим делом.

Можно попробовать предложить инициативу разобраться — какие лекарства работают, а какие нет. Но мы нарвёмся на сильное противодействие. Будут затронуты интересы огромного количества людей. Разобраться будет сложно. У нас же по традиции прав тот, кто громче кричит. Доказать, что тот или иной препарат хорош или плох очень сложно. Возьмите ситуацию с «Арбидолом» — интернет полон комментариев о его бесполезности (статьи профессора Власова В.), но его продают огромными партиями, в том числе и приобретает государство. А как воспринимать в этом контексте сетевое прозвище одного из наших министров — «Мадам Арбидол»? (прозвище главы Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой, — прим. Сиб.фм)

130В российской аптеке можно купить всё, вплоть до походного набора для операций на самом себе, и это большое зло и поле для жуликов.

Если вы зайдёте в аптеку в Европе, в лучшем случае вы свободно сможете купить сироп от кашля и пластырь. Остальное — только по рецепту.

Если всё так сложно, почему вы выбрали фармбизнес?

Ну, можно сказать, что всё началось с детства. У меня был огромный интерес к химии и биологии. Конечно, с некоторым акцентом на пиротехнику. Но именно это позволило мне попасть в Новосибирскую физматшколу, а позже и НГУ. Мне не чужд был дух экспериментаторства. Что сильно помогает и сейчас.

Фармбизнес — менее доходное дело, чем банки…

А я никогда не стремился зарабатывать деньги. Банки мне были интересны в своё время по другой причине: мы вводили системы страхования вкладов, новые инструменты, фактически создавалась новая банковская система, это как рождение новой звезды — всё впервые. Был драйв. Сейчас банковская система очень формализована, в ней мало что меняется. Во всём мире банки сотни лет развивались, а мы внедряли этот опыт с российским акцентом за десятилетие. И сам опыт был разный, сейчас с трудом многое воспринимается — интернета не было, банковские данные записывали на дискетах. Я лично ездил по трудовым коллективам и рассказывал обо всех возможностях банков, нововведениях, было интересно. Привлекали западные фонды, которые с опаской, осторожно, но начинали с нами работать.

6

Расскажите о том, какие ещё препараты есть в копилке?

У нас довольно много перспективных разработок в «загашнике», которые могут быть реализованы. Но пока мы концентрируемся на тромбовазиме, который наиболее исследован и возможен для продвижения. Из интересных разработок могу отметить препарат G5, который мы будем развивать в ближайшее время. Это лекарство регенерационной медицины и сейчас позиционируется для лечения цирроза печени. В основе его действия лежат эффекты стволовой терапии. По сути, оно увеличивает генерацию стволовых клеток самим организмом.

95Это исключает возможность того, что искусственно выращенные стволовые клетки приживутся не там.

Препарат формирует дополнительный выброс стволовых клеток. Многие поражённые органы получают возможность восстановиться. Но это внутренний механизм, и стволовая клетка сама знает, куда она должна прийти и во что превратиться.

Обычная стволовая терапия представляет собой выращивание изъятых стволовых клеток вне организма и дальнейшее их введение человеку. Это рулетка: где и в виде чего они потом осядут — никто не знает. Посмотрите на Ющенко, наиболее логичное объяснение его внешнего вида — хрящи, которые выросли под кожей в результате неудачной стволовой терапии.

С кем вы этот препарат делаете?

Разработку G5 мы тестировали совместно с томским НИИ Фармакологии. Одно из исследований на лабораторных мышах было чрезвычайно любопытным. Могу сказать, что ни одна мышь, на которой применяли этот препарат, не умерла своей смертью. Обычные мыши (контроль) жили немногим более 20 месяцев, а опытные — более 30 месяцев. Опытные мыши при вскрытии оказывались абсолютно здоровы и никак не соответствовали своему реальному возрасту.

90Заявлять о чём-то до клинических исследований на людях рано, но перспективы видим большие.

Доклинические исследования на этом препарате проведены полностью. Результаты очень интересные. С высокой долей вероятности он поможет в регенеративных проблемах в большом перечне показаний. Но это пока только исследования.

Это лекарство от старости?

Мы не говорим, что это лекарство от старости. Чтобы это утверждать, надо несколько сотен лет исследований. Как иначе докажешь? Мы не хотим быть голословными, мы — не мошенники.

Во время испытаний ни одна мышь под препаратом G5 не умерла своей смертью

Исследоваться этот препарат долго ещё будет?

Сложно сказать. С тромобовазимом наши планы менялись уже раз десять. По сравнению с чиновниками, которые курируют фармацевтику, Центробанк — идеальная, очень корректная и прозрачная структура.

Например, мы готовим пакет документов три месяца, большой пакет документов. Приносим его, а нам говорят — извините, мы поменяли формат подачи, запятая не там. Идёшь, снова дорабатываешь, приносишь — снова что-то поменялось. Это непрогнозируемые вещи, их не впишешь ни в один бизнес-план. Сама система не стимулирует появление новых разработок и лекарств.

С нашим тромбовазимом мы планировали выйти на рынок за два-три года. Выходим уже десять лет. Но 2012-й для нас боевой, есть надежда, что начнём продавать внутривенные формы тромбовазима. На следующий год, думаю, пойдут уже какие-то серьёзные продажи. Хотя, повторюсь, в фармбизнесе очень много непрогнозируемых факторов.

Каких ещё? Приведите примеры.

Большой субъективизм врачей. Однозначный фактор. Врачи страхуются или перестраховываются. Многие не готовы к новому. С одной стороны, это хорошо, но нужны годы, чтобы распространилось применение нового препарата. Субъективизм врачей разрушается авторитетами. Я не уверен, что буду для них авторитетом. Но есть те, кто может рассказать медицинской общественности о том, что мы делаем.

А вы не пробовали заручиться поддержкой «сверху», в РОСНАНО, например? Пролоббировать себе дорогу, а что?

Исследованиями SFM занимаются томский НИИ Фармакологии, новосибирский НИИ цитологии и генетики и новосибирский Институт ядерной физики

Мы с РОСНАНО начинали работать. К нам приезжали три экспертные группы, поставили высший балл по какой-то своей шкале. Но когда стали сотрудничать — оказалось, что у формально независимой группы экспертов есть свои интересы. Я на эмоциях написал письмо Чубайсу, где в вежливой форме сказал, что думаю об этом, и отказался от услуг РОСНАНО. На мой взгляд, РОСНАНО должен быть институтом развития, а не бизнес-структурой с огромным штатом, издержками и поддержкой сомнительных проектов.

А так у нас любое лоббирование упирается в деньги. Я не говорю про коррупцию. Нужны траты на ту же рекламу и публикации.

На вопрос о том, почему вы пошли в фармбизнес, вы ответили про физматшколу и интерес. Но одного интереса мало, чтобы, невзирая на трудности, преодолевать это всё. Сознавайтесь, почему?

Признаюсь. Ко мне в 2004 году пришли люди — за деньгами на разработку этого препарата. Я тогда им не поверил. Но потом обратился мой товарищ и теперь уже партнёр Андрей Артамонов, который раньше занимался различным производственным бизнесом. В его глазах я увидел мотив — он страстно желал найти возможность создать лекарство для лечения близких ему людей. Ему я поверил. Потому что в основе бизнеса должно лежать не только желание зарабатывать деньги. Нужна сверхидея, мотивация, тогда он будет успешен.

Кластерный подход — лучшее решение для развития инноваций

Министерство экономического развития Новосибирской области нашло способ, как увеличить инновационный потенциал региона. Согласно разработанной концепции кластерного развития, будущие инновационные производства по отраслевой принадлежности группируются в пять кластеров. Это дает возможность участникам проектов претендовать на получение господдержки. По итогам прошедшего в федеральном Минэкономе конкурса, два из пяти новосибирских кластеров уже добились выделения средств.

Инновационное развитие в Новосибирской области

По планам чиновников федерального правительства, за десять лет доля инновационной продукции должна увеличиться с нынешних 4,5-5% до 25-30%, а расходы на НИОКР вырасти вдвое. Осуществить намеченное помогут так называемые кластеры, то есть предприятия, собранные на одной территории, взаимодополняющие друг друга и за счет этого усиливающие свои конкурентные преимущества. Минэкономразвития объявило среди региональных кластеров конкурс на получение господдержки. Предполагалось, что будет выбрано десять особых территориальных зон, которые будут получать по 0,5 млрд руб. в год.

Специальный представитель губернатора Новосибирской области по взаимодействию с президиумом СО РАН, СО РАМН, СО РАСХН Геннадий Сапожников полагает, что в регионе немало направлений, которые можно оформить в виде кластеров. В частности, по его мнению, это силовая электроника, новые материалы и нанотехнологии, энергосбережение, транспортный комплекс, научно-технологическое и экономическое обеспечение агропромышленного комплекса, стройиндустрия, машиностроение, авиационно-космическая техника. Господин Сапожников подчеркнул, что у каждого из этих направлений есть свой потенциалразвития, реализация которого будет во многом зависеть от совместных усилий бизнеса и властей.

Целесообразным создание кластеров считает и министр экономики и регионального развития Новосибирской области Алексей Струков. Предприятия, входящие в кластер, по его мнению, получают реальную поддержку на этапе старта, снижают свои риски, а в региональный и федеральный бюджеты в результате идут дополнительные налоговые поступления. Поэтому, по его словам, в Новосибирской области разработана региональная концепция кластерного развития. В апреле область подготовила заявки на финансирование кластеров и подала их в Минэкономразвития РФ.

Всего было подготовлено пять заявок: биофармацевтический кластер (компания-координатор кластера — ОАО «Агентство инвестиционного развития Новосибирской области»); «Современные керамические материалы и нанотехнологии» (координатор — некоммерческое партнерство «Сибирская керамика»); «Автономные источники энергии» (координатор — ОАО «Новосибирский завод химконцентратов»); инновационный территориальный кластер в сфере информационных и телекоммуникационных технологий Новосибирской области«СибАкадемСофт» (некоммерческое партнерство «СибАкадемСофт»), а также «Силовая электроника и электротехника» (ОАО «Силовая электроника Сибири»).

Компании, составляющие ядро IT-кластера, специализируются на таких направлениях, как облачные вычисления, программное обеспечение для финансовой сферы, разработка мультимедийных поисковых систем и мобильных приложений, а также решений в сфере безопасности, медицины и образования. Большинство из них входят в некоммерческое партнерство «СибАкадемСофт». Строящийся центр информационных технологий будет включать в себя офисно-лабораторные помещения, центр обработки данных, бизнес-инкубатор IT-кластера, а также выставочный центр. В перспективе IT-кластер должен обеспечить компаниям — резидентам технопарка и заказчикам доступ к современной IT-инфраструктуре и сервисам, а также новейшим продуктам и технологиям, разрабатываемым в нем. Центр информационных технологий будет расположен в Академгородке.

Площадкой для биотехнологического кластера стал наукоград Кольцово. В его состав войдет федеральный Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии (ГНЦ ВБ) «Вектор», его дочерние компании, уже действующий бизнес-инкубатор, будущий центр коллективного пользования для мелкосерийного производства биотехнологической продукции и ряд других структур. Также частью кластера станет биотехнопарк, его якорный резидент — новосибирская группа компаний Scientific Future Management (SFM), совладелец которой Андрей Бекарев в настоящее время является председателем совета директоров управляющей компании «Биотехнопарк». SFM намерена инвестировать более 2 млрд руб. в уже начатое на территории биотехнопарка создание производства препарата «Тромбовазим» мощностью до 1,5 млн упаковок в год. Биотехнопарк разместится на трех площадках общей площадью до 200 га, на которых будет построена производственная зона, зона для резидентов, а также микрорайон для его сотрудников. Общие инвестиции в создание биотехнопарка эксперты оценивают в 25 млрд руб.

Базовым предприятием для кластера «Современные керамические материалы и нанотехногии» станет ЗАО «НЭВЗ-Керамикс». Как объяснил исполнительный директор ЗАО «НЭВЗ-Керамикс» Олег Медведко, задача предприятия — организовать серийное производство изделий из функционально-конструкционной керамики для промышленных потребителей в энергетике, в том числе атомной, радиоэлектронике, машиностроении, химической и нефтехимической промышленности. Одним из перспективных направлений также является разработка изделий медицинского назначения из биосовместимой медицинской нанокерамики для травматологии и ортопедии.

Проект «Автономные источники энергии» (координатор ОАО «Новосибирский завод химконцентратов» входит в ТВЭЛ) предполагает создание литий-ионных аккумуляторов. На площадях ОАО «Новосибирскийзавод химконцентратов» должно появиться производство катодного материала для предприятий-производителей литий-ионных аккумуляторов. В проекте «Силовая электроника и электротехника» (ОАО «Силовая электроника Сибири») предполагается создание продукции для энергосбережения.

Всего на конкурс в Министерство экономического развития РФ от всех регионов России поступило около 100 заявок на поддержку развития инновационных территориальных кластеров. Из них победителями с получением финансовой поддержки стали тринадцать. В Новосибирске Минэкономразвития одобрило создание единого кластера, который объединит IT- и биотехнопарк. Как объяснил Алексей Струков, объединить концепции биофармацевтического и IT-кластера региону предложили в Минэкономразвития. Сейчас специалисты областного правительства прорабатывают структуру нового объединения. Заявка вновь представлена в федеральное министерство. Победивший кластер может получить в 2013 году от Минэкономразвития на инфраструктуру около 500 млн руб. Господин Струков надеется, что срок финансирования со стороны федерального бюджета составит от 5-7 до 10-15 лет. По его словам, общий объем произведенной продукции по объединенному кластеру составит более 40 млрд руб. в год.

Победу заявки по биофармацевтическому кластеру Алексей Струков объяснил его «тщательной подготовкой». Также, по мнению чиновника, у новосибирского биофармацевтического кластера есть существенное конкурентное преимущество: он уже основан на частном бизнесе, который заинтересован в развитии, а также поддерживается научной базой и системой подготовки кадров. В рамках кластера частные инвестиции, по его словам, уже привлекаются на проекты, связанные с созданием инженерной и социальной инфраструктуры. Областные власти полагают, что формы сотрудничества между государством и частными инвесторами могут быть самые разные. «Инвестор может построить объекты под гарантию выкупа со стороны региональных властей на заранее оговоренных условиях», — пояснил чиновник. Еще одним вариантом, по его словам, может быть предоставление имущественного комплекса в управление частной компании, при условии решения тех или иных социальных задач.

Что касается других заявок от области, не прошедших тендер в Минэкономразвития РФ, то регион будет их поддерживать в прежнем порядке, рассказал Алексей Струков. По его словам, власти заинтересованы в развитии инженерной, социальной инфраструктуры, центров коллективного пользования и сертификации и других вопросов, актуальных на данном этапе развития. Министр пояснил, что ведомство заинтересовано в продвижении продукции этих предприятий — «это не протекционизм по отношению к местному производителю, а именно содействие в продвижении на федеральном и мировых рынках».

Источник: kommersant.ru